(Перевод Л. Брауде)
Сидели
лесные птицы на ветвях деревьев, а листьев там было не счесть; и все же
все спелись на том, что хорошо бы им обзавестись еще одним новеньким,
славным листком, совершенно необходимым, критическим, у людей таких
листков столько развелось, что и половины бы хватило.
Каждая певчая птичка мечтала о такой музыкальной критике, где бы ее
хвалили, а всех других бранили, если было за что. Но им никак было не
спеться: кого же среди птиц выбрать в беспристрастные критики.
— И все же критик должен быть птицей, — изрекла сова; ее избрали
председателем собрания, потому что она слыла мудрейшей из птиц. — Вряд
ли стоит искать его на стороне, в мире других животных, разве что среди
обитателей моря. Там рыбы летают в воде, словно птицы в воздухе, однако,
этим, пожалуй, и ограничивается фамильное сходство. Но ведь между
рыбами и птицами есть еще промежуточные существа.
(Перевод Л. Брауде)
Какие
чудесные игрушки можно вырезать и склеить из бумаги! Однажды вырезали и
склеили игрушечный замок, такой большущий, что он занял весь стол, а
раскрасили его так, будто был он выстроен из красных кирпичей. У него
была блестящая медная крыша, были башни и подъемный мост, вода во рву
была словно зеркало, да там и лежало зеркальное стекло. На самой высокой
сторожевой башне стоял вырезанный из дерева дозорный с трубой, в нее
можно было трубить, но он не трубил!
Хозяином всему этому был мальчик по имени Вильям, он сам поднимал и
опускал подъемный мост, заставлял маршировать по мосту оловянных
солдатиков, а потом открывал замковые ворота и заглядывал в большую
рыцарскую залу, а там, как в настоящих рыцарских залах, по стенам висели
портреты в рамах. Только портреты эти были карты, вынутые из колоды:
червонные, бубновые, трефовые и пиковые короли в короне и со скипетром,
дамы в покрывалах, ниспадающих на плечи, и с цветком или веером в руке,
валеты с алебардами и развевающимися на беретах перьями.
(Перевод Л. Брауде)
Принц
с принцессой праздновали еще свой медовый месяц. Счастливы они были
чрезвычайно, и только одна мысль не давала им покоя: им очень хотелось
знать, будут ли они так же счастливы всю свою жизнь? Поэтому и стали они
мечтать о талисмане, который оградил бы их от всяческих огорчений в
супружестве. А были они наслышаны об одном человеке; жил этот человек в
лесу, и все уважали его за мудрость. В любой беде и во всяком
затруднении мог он дать дельный совет. Отправились к этому мудрецу принц
с принцессой и рассказали ему обо всем, что у них было на душе.
Выслушал их мудрец и сказал:
— Ступайте странствовать по белу
свету, и как встретятся вам счастливые и всем довольные муж с женой,
попросите у них лоскуток исподнего, а как раздобудете такой лоскуток,
носите его всегда как талисман. Это средство испытанное.
(Перевод Л. Брауде)
Неподалеку
от Нейенкирха, среди дремучих лесов притаилась одинокая полянка с
озерцом; редко кто сюда заглядывает, да и знают-то о ней немногие. В
черных елях, окружающих лужайку и озеро, есть какая-то унылость, нечто,
навевающее невольный трепет. Они словно окутывают таинственным покровом
эти места; здесь не щебечут птицы, сюда не заглядывают солнечные лучи.
Само озеро — глубины бездонной, и оттого-то еще больше сторонятся люди
этих мест.
В стародавние времена стоял здесь женский монастырь с высокими башнями и с каменными статуями вдоль красных кирпичных стен.
Однажды ненастной зимней ночью набрел на монастырь нищий, больной
старик; обессиленный, постучал он в ворота и стал проситься на ночлег.
Но сестра привратница была женщина ленивая и жестокосердая, не хотелось
ей в стужу спускаться вниз, отмыкать все замки и запоры. И она сердито
крикнула старику, чтобы он шел своей дорогой и поискал ночлега в другом
месте. Но странник так устал и продрог, что дальше не мог идти; он снова
стал просить, жалобно плакал, но все было напрасно. Ни настоятельницу,
ни остальных монахинь не тронуло его горе. Только одна-единственная из
сестер, которая еще не дала монашеского обета, сжалилась, видя его
слезы, и заступилась за старика. Но монашки только посмеялись над ней,
поглумились над ее добротой, да так и оставили беднягу за воротами.
(Перевод А. Ганзен)
Близ
зеландского берега, напротив Хольштейнского замка, лежали когда-то два
лесистых островка Вен и Глен с селами и поселками. Они и от материка
лежали недалеко, и друг от друга тоже.
Но вот один островок исчез. Ночью разразилась страшная буря, море
поднялось так высоко, как и не запомнили старики. Буря свирепела все
больше и больше. Казалось, наступало светопреставление, разверзалась
земля, колокола на колокольнях раскачивались и звонили сами собою.
В эту-то ночь остров Вен и исчез в морской глубине, и следа от него не
осталось. Но часто потом в летние тихие ночи, когда море ясно и
прозрачно, рыбаки, выслеживавшие угрей при свете укрепленного на носу
лодки фонаря, видели (особенно более зоркие) в прозрачной глубине остров
Вен, белую колокольню его церкви и высокие церковные стены.
(Перевод А. Ганзен)
Предание
Жил-был
злой, высокомерный князь. Он только и думал о том, как бы покорить себе
весь свет, на всех нагнать страх одним своим именем. И вот он шел в
чужие земли с огнем и мечом; воины его топтали нивы и зажигали
крестьянские дома; красные языки лизали листья на деревьях, а плоды
поджаривались на обуглившихся ветвях. Часто бедная мать укрывалась с
голеньким грудным малюткой за дымившимися стенами, но воины рыскали
повсюду, находили их, и начиналась дьявольская потеха! Злые духи не
могли поступать хуже. Но князю казалось, что дела шли как должно. День
ото дня росло его могущество, имя его наводило ужас на всех, и удача
сопровождала его во всех его деяниях. Из покоренных городов вывозил он
золото и богатые сокровища, и в столице его скопились несметные
богатства: нигде в свете не было ничего подобного. Он повелел строить
великолепные дворцы, церкви и арки, и все, видевшие эти чудные
постройки, говорили: «Какой великий князь!» Они не думали о бедствиях, в
какие он поверг чужие земли, не слышали стонов и жалоб, раздававшихся в
ограбленных и сожженных городах.
Сам князь смотрел на свое золото, на великолепные здания и думал, как
другие: «Какой я великий князь! Но мне еще мало всего этого! Хочу
большего! Ничья власть в мире не должна равняться с моею, не то что
превосходить ее!»
(Перевод Ю. Яхниной)
В миле от столицы, посреди старинной усадьбы, стоял красивый барский дом с
массивными стенами, башенками и фронтонами. В этом доме жили муж и жена
— богатые и знатные дворяне. Они, правда, приезжали сюда только летом,
но это было самое любимое их поместье. Дом был красив снаружи, удобен и
уютен внутри. Высеченный из камня родовой герб хозяев украшал парадный
подъезд. Прекрасные розы обвивали этот герб и поднимались вверх по
стене, а перед домом расстилался густой ковер зелени. Рядом с белым и
красным боярышником здесь красовались редкостные цветы, которые цвели не
только в оранжерее, но и под открытым небом.
Недаром у хозяев усадьбы служил хороший садовник. Цветник, фруктовый
сад, огород — все это было делом его рук и радовало глаз. За огородом
еще сохранялись остатки старого сада, заросшего кустами букса, которые
были подстрижены в виде шаров и пирамид. А дальше высились два огромных
старых дерева, почти совсем высохших. Издали казалось, что внезапный
порыв урагана сверху донизу облепил их голые сучья густыми комьями
навоза. На самом деле это был не навоз, а птичьи гнезда.